Смотрю, прищурившись. Выискиваю. Вынюхиваю...
Смотрю, прищурившись. Выискиваю. Вынюхиваю...
Смотрю, прищурившись. Выискиваю. Вынюхиваю...
Чу, я чую-чую...
Мой любимый чай - просто красный (чёрный) с лимоном и мёдом. Но на работе тсоит пачка гринфилд про корицу... "рождественская мистерия" - сообщает мне пакетик.
Ворониха напомнила мне о забытом. О маленьких и добрых больших духах, о маленьких и больших злых келе.... Я вспомнила, как на первом курсе лепила месяца два чукотское посление. И многие, кто приходил в гости, несли с собой пачку пластелина. В ход шли только черный, белый, коричневый, иногда голубой, остальное всё складывалось в кучку и раздавалось детям, которые потом лепили малиновые блинчики и зелёные колбаски. Для яранг я делала пластилиновые шкуры. Кркас яранг был из веточек и из проволки, а пластилиновые шкуры нехитро крепились.. У яранг были двери..А сверху, как и положено яранге, были отверстия-дымоходы.. а внутри - тоже шкуры и костёр, в который втыкался огрызок благовония, поджигался,а сверху шёл дым. было пять или шесть яранг таких. Мужчины и женщины, старики и дети. Были собаки. Но не ездовые, а так... Была рыба, сохнущая на растяжках... И не было ничего слаще, чем сесть в центре комнаты, расставить вокруг себя яранги и чукчей.. зажечь внутри каждого по огрызку благовония.. сидишь...Улыбаешься.... очаги горят о моего маленьго чукотского народа..... И чувствуешь себя большим и добрым богом... Не мания величия, а скорее уютность,потому что ты дома - в снегах, в белой оленьей кухлянке, окружён своими "детьми" и запахом рыбы....
Прошло много времени с моего "чукотского " периода... и мне жаль, что нельзя развернуть смятый пластелин, что нельзя снова посыпать яранги крошенным пенопластом... остался только Инхо, тот, что родился-держащим-рыбу... остался только он и лежит в деревянной коробке памяти....
Я давно как не бог пластелиновых чукчей, но я помню сказки и помню запах рыбы.